Бывший командир 7-й гвардейской воздушно-десантной дивизии, первой из советских войск вошедшей в Прагу в августе 1968 года, генерал-лейтенант Лев ГОРЕЛОВ: «Едем мы с главнокомандующим ВДВ Маргеловым по Праге на машине с открытым верхом, он удивляется: «Думал, по трупам буду ехать, а тут все мирно», и как раз в эту секунду в грудь ему спелый помидор полетел. «Видите, — говорю, — боевые действия идут»За свое желание построить «социализм с человеческим лицом» в 1968 году Чехословакия заплатила сполна. После того как политическое давление, уговоры и угрозы Кремля не дали результата, в страну в ночь с 20 на 21 августа были введены более 300 тысяч солдат и офицеров и около семи тысяч танков стран Варшавского договора: СССР, Польши, ГДР, Болгарии и Венгрии.
Фактически руководство Компартии Чехословакии было арестовано и доставлено в Москву, где его вынудили подписать соглашение о размещении на постоянной основе советских войск на территории Чехословакии. После этого реформы были свернуты, в рядах КПЧ начались чистки. Многим реформаторам и представителям творческой интеллигенции пришлось из страны эмигрировать. Операцию «Дунай», как окрестили вторжение его организаторы, осудил весь демократический мир, а в Москве на Красную площадь вышли восемь смельчаков-диссидентов с протестной акцией «За нашу и вашу свободу!».
О громких исторических событиях XX столетия, в которых сыграл далеко не последнюю роль, вспоминает генерал-лейтенант Лев Николаевич Горелов. Он командовал прославленной 7-й воздушно-десантной дивизией, которая первой вошла в Прагу. Кстати, Лев Николаевич, которому 2 августа исполнился 91 год, — почетный гражданин Одессы, несколько лет был главным военным советником Вооруженных сил Афганистана, награжден тремя орденами Красного Знамени, орденом Отечественной войны I степени, тремя орденами Красной Звезды, орденом «За службу Родине в Вооруженных силах СССР» III степени, медалью «За боевые заслуги» и орденом Богдана Хмельницкого I, ІІ и III степени.
(Лев Николаевич Горелов, советский военачальник, генерал-лейтенант. Почётный гражданин города Одессы. )
«ВНУТРИ СТРАНЫ НАЗРЕВАЛО КРОВОПРОЛИТИЕ, МОГЛА НАЧАТЬСЯ ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА»
— Лев Николаевич, теперь уже никто, пожалуй, не называет «Пражскую весну» ползучей контрреволюцией, как это было 45 лет назад. Более того, Владимир Путин заявил, что современная Россия осуждает введение советских войск в Чехословакию и чувствует моральную ответственность за это...
— Потому что нужно было вовсе избежать операции. Увы, лидеры двух стран не сумели, не захотели договориться. Но моего мнения об этом не спрашивали, а я свои мысли вслух не озвучивал — военный человек не должен обсуждать приказ, он обязан его выполнять.
— Вы хорошо помните события, которые предшествовали вторжению войск Варшавского договора в дружественную суверенную страну?
— Конечно. Я следил за тем, что происходило в Чехословакии. В 1967 году обстановка там сложилась напряженная. Американцы очень хотели отторгнуть ее от организации Варшавского договора — создали оппозицию и стали настраивать молодежь против СССР. Руководство Чехословакии разделилось тогда на два лагеря: первый секретарь ЦК Компартии Чехословакии Александр Дубчек и радикальные реформаторы Йозеф Смрковский, Олдржих Черник и Франтишек Кригель с одной стороны (они были вывезены в СССР. — Авт.) и просоветски настроенные консерваторы Васил Биляк и Алоис Индра — с другой. В обществе начали нарастать антисоветские настроения. По мнению советского руководства, эти события в ЧССР представляли опасность для Советского Союза и всего социалистического лагеря.
— По плану Москвы чехи сами должны были пригласить советские войска... Васил Биляк передал такое приглашение Петру Шелесту, первому секретарю ЦК Компартии Украины, во время тайной встречи...
— Я могу говорить лишь о том, чему был свидетелем. В 1968 году меня вызвали — Я могу говорить лишь о том, чему был свидетелем. В 1968 году меня вызвали в Москву из литовского города Каунас, где стояла наша дивизия, к командующему Воздушно-десантными войсками Маргелову. Прилетаю, а он говорит: «Ты готов?». — «Василий Филиппович, к чему?». — «Едем к министру обороны Андрею Гречко». От неожиданности я заволновался. Но Маргелов успокоил: «Тебе зададут всего лишь один вопрос».
Гречко, которого я видел впервые, прямо в лоб спросил: «Генерал, обстановку знаешь в Чехословакии?». — «Только по печати». — «Там назревают большие события: сформирована оппозиционная группировка, которая стремится вывести страну из Варшавского договора. Поэтому возможно десантирование вашей дивизии. Но вы пока никому ничего не говорите». Он пригласил меня к карте и показал пальцем: «Вот Прага. Ваша задача быть готовыми захватить ЦК, Совет Министров, Министерство обороны, мосты, телецентр, радиоцентр, вокзал, три аэродрома». Я стоял и думал, что потерь нам не избежать и кровь обязательно прольется. «Поезжайте обратно в Каунас, — продолжал Гречко. — А завтра вместе с командирами полков своей дивизии полетите в Прагу. Только переоденьтесь в гражданскую одежду».
На следующий день нам дали пакеты, как я потом обнаружил, с обычными газетами и под видом дипкурьеров отправили на разведку в Прагу.
(Период политического либерализма в Чехословакии закончился в ночь с 20 на 21 августа вводом в страну
более 300 тысяч солдат и офицеров и около семи тысяч танков стран Варшавского договора.)
— Вы там увидели толпы горожан, агрессивно настроенных против Советского Союза?
— Мне показалось, что жизнь в Праге шла нормально. Но молодежь бунтовала и уже провела несколько демонстраций против влияния СССР. Рабочий класс, наоборот, во всем поддерживал Советский Союз и не хотел перемен. Внутри страны назревало кровопролитие, могла начаться гражданская война. Нам сообщили, что член Политбюро, лидер оппозиции Смрковский вместе с другими оппозиционерами сформировали отряды из студентов, которые окажут сопротивление, если советские войска войдут в город. У них и оружие хранилось на складах, правда, его обещали выдать только при необходимости.
(Оппозиционная молодежь забрасывала танки бутылками с горючей смесью. Думаю, если
бы оппозиция имела возможность оказать сопротивление, потери были бы огромными)
Когда я вернулся в Москву, расстроенный докладываю министру обороны: «Задача будет выполнена, но потери неизбежны». — «Почему?». — «Десантники никогда не тренировались брать дома в населенных пунктах. Ни в уставах ВДВ, ни в наставлениях это не предусмотрено». А он мне: «Задачу нужно выполнить. Ты генерал, ты и думай!». Вот с таким неутешительным ответом я поехал к своей дивизии в Каунас.
Задача передо мной стояла не из простых. Многие ребята из деревень даже не знали, что такое многоэтажный дом. Я собрал всех фронтовиков и ветеранов в отставке, которые брали населенные пункты во время Великой Отечественной войны.
Сели и написали временное наставление по взятию дома. Полностью расписали, как боевой порядок строить, как авиацию применять. Текст быстро размножили и раздали по полкам. К нему приложили подробно начерченную схему — где стоит пехота, артиллерия, как действует группа захвата, у кого какие задачи.
Потом я начал вводить дивизию в города. В микрорайонах, где строились новые дома, учили ребят брать населенные пункты. Назначали боевой порядок, создавали группы захвата, обеспечения, огневую группу — в общем, отрабатывали новую тактику для десантников. Обучали с раннего утра до позднего вечера. Натренировали солдат настолько, что они сами потом смогли бы наставление написать.
Муштровал дивизию так тщательно, что обмундирование все было порвано и превратилось в лохмотья. Люди вокруг говорили, что генерал с ума сошел. Но я, пока действия десантников до автоматизма не довел, не успокоился. А вообще, моим мальчикам было очень сложно. Они впервые столкнулись с такой тактикой. Чтобы облегчить задачу, нам тогда даже дали дополнительные средства связи — радиостанции.
«Я КРИЧУ: «НЕ СТРЕЛЯТЬ!», А НИКТО НЕ СЛЫШИТ — ВОТ ТОГДА У МЕНЯ ПОЯВИЛАСЬ ПЕРВАЯ СЕДИНА»
— Это не вызывало вопросов у горожан?
— Конечно, были расспросы. Любопытным с разрешения руководства я заготовил легенду о том, что мы отрабатываем новый устав. Мои десантники тоже не знали, к чему их готовят, — информация была засекреченная. Я даже своим ближайшим помощникам ничего не рассказывал до получения официального приказа.
(Политика ограниченного государственного суверенитета в странах социалистического блока допускала в том числе
применение военного вмешательства извне, если это было необходимо для удержания той или иной страны в политической
орбите СССР. Эта политика получила на Западе название «доктрины Брежнева», хотя проводилась еще со времен Сталина)
В июле я дивизию выкупал, переодел, дал ребятам отдохнуть как следует. Чувствовал, что скоро начнется. И действительно, вскоре было принято окончательное решение о вводе советских войск в Чехословакию. 12 августа дали тревогу, и вся дивизия вышла в районы сосредоточения.
В ночь с 21 на 22 августа поступил приказ лететь в Чехословакию и десантироваться в Праге. В 10 часов вечера начали погрузку. 450 самолетов 7-й дивизии взлетали с девяти аэродромов Прибалтики, Белоруссии и Калининградской области. Я вместе со штабом летел в первом самолете с литовского аэродрома Кеденяй, ближайшего от Каунаса. Изначально мы шли на десантирование с парашютами, но за полчаса до приземления получаю новое распоряжение от Политбюро: выбрали посадочный способ. Кто-то из руководства принял мудрое решение, ведь десантирование в темноте могло привести к большим потерям.
Когда я еще тренировал дивизию, получил приказ: как только садимся на аэродроме, на выстрел отвечать тысячью выстрелов.
И вот подлетаем к освещенному аэропорту Рузине. Вижу, ходят дети, женщины с колясками — обычные мирные жители. Я прошу командира авиационной дивизии дать всем распоряжение по радио: «Не стрелять!». А по своему самолету бегу и кричу во всю мочь. Меня, конечно, никто не слышит — четыре мотора работают. Вижу, уже люки открылись и 80 человек вот-вот огонь откроют. Я стал складывать на груди руки крестом — слава Богу, меня поняли. Помню, сильно переволновался. Вот тогда от страшного напряжения у меня появилась первая седина. Через 30 секунд после моего приказа самолет приземлился.
— А куда смотрели чехи?
— По-моему, они предчувствовали, что могут пожаловать «гости», поэтому в аэропорту выключили освещение взлетно-посадочной полосы. Первый самолет сел без аэронавигационных огней, подсвечивая лишь своими фарами. Открылись двери, и мы сразу атаковали пожарную команду. Выбежали наши штурманы, стали принимать следующие самолеты. Три первых приземлились без освещения, потом чехи дали свет. Кстати, когда заканчивал десантирование, по рации передали, что во вторжении примут участие страны Варшавского договора и ко мне на усиление уже летит полк болгарской армии.
(При любом решении есть сопротивление, все люди не могут быть всем довольны. Я лично сделал
такой вывод — мы приняли правильное, своевременное решение и кровопролития не допустили)
И вот смотрю, а я сидел в штабе и наблюдал с балкона, мои десантники бегут к этим машинам и начинают заводить. Сразу вспомнил кинокадры, где батька Махно играет на гармошке, сидя на заполненной до отказа тачанке. Так мои ребята и влетели в Прагу, облепив машины.
Каждый четко понимал, куда должен идти. На аэродроме, перед посадкой, ему была поставлена задача, какой брать объект, и выданы карты Праги. Сначала захватили склады с оружием — я ведь знал, где они находятся (улыбается). А уже потом взяли ЦК, Совет Министров, Министерство обороны, мосты, телецентр, радиоцентр и вокзал.
Разведчики стремительно ворвались в здание ЦК, разоружив внутреннюю охрану. Поднялись на второй этаж к Дубчеку, где шло заседание президиума КПЧ. Власти уже знали, что советские войска в городе, и обсуждали дальнейшие действия. Начальник разведки подошел к телефонным проводам и выдернул их, оборвав связь. Смрковский спрашивает: «Кто пришел?». — «Советская Армия!». — «А кто ее сюда просил?». — «Рабочий класс». Когда брали Дубчека, я находился в центре Праги в Советском посольстве. Там был временно расположен наблюдательный командный пункт, и вся информация стекалась туда.
К девяти часам по местному времени мы взяли Прагу. Утром чехи проснулись — к оружию, а там стоят наши солдаты-десантники в голубых беретах. Еще какое-то время моя дивизия удерживала все ключевые объекты в городе, а потом из Германии пришла 20-я советская армия. Я передал ей объекты и начал постепенно свою дивизию выводить.
«ОБЩАТЬСЯ С НАРОДОМ ДУБЧЕК ОТКАЗАЛСЯ, И СЛЕДУЮЩИМ РЕЙСОМ БЫЛ ОТПРАВЛЕН В МОСКВУ»
— А что сделали с Дубчеком?
— В 10 утра получаю команду из Москвы — вывезти все правительство и Дубчека на аэродром и отправить прямиком в Советский Союз на переговоры. Это сделали уже не мои десантники, а бэтээры 20-й армии. Потом получаю расшифровку: Дубчека оставить и охрану приставить. Дескать, пока он не обратится к народу, никуда не полетит.
Я думаю: «Дай поеду посмотрю на Дубчека, раз есть такая возможность». Зашел, докладываю: «Товарищ Генеральный секретарь, командир 7-й дивизии Лев Горелов». Он на полуслове перебивает: «Товарищ генерал, у вас выпить есть?». — «Я же только прилетел, откуда у меня?». Ситуацию «спас» сержант, стоявший в карауле: «Товарищ генерал, а у меня чекушка есть!». Представляете, какой ужас (смеется). Сержант генералу чекушку предлагает. Я когда это рассказывал Гречко, он со смеху падал.
И вот для Дубчека мы накрыли стол — в рюкзаках у нас были какие-то консервы — накормили его, напоили, ну и спиртное пришлось выставить. И я с ним тоже принял 100 граммов. Но все произошло очень быстро, и у меня не было возможности узнать его мнение о происшедшем. Общаться с народом Дубчек отказался, и следующим рейсом был отправлен в Москву.
— Во всех источниках говорится, что из стран — членов Варшавского договора только Румыния отказалась участвовать во вторжении в Чехословакию 21 августа...
— Это не совсем так. Все войска Варшавского договора находились в боевой готовности и в случае вмешательства американцев были готовы к вторжению. В августе 1968 года в Праге была только Советская Армия и болгарский полк. Параллельно в чешском городе Брно десантировалась наша 103-я дивизия. Венгрия не участвовала во вторжении. А немцы хотели войти с севера, но их полк остался на границе. Думаю, это к лучшему — чешский народ к СССР хорошо относился, а вот к жителям Германии — нет. И могла бы пролиться кровь.
— Но ведь жертв все равно не удалось избежать?
— Да, раненные и убитые были, но в основном среди горожан. Горжусь, что 7-я ВДД не потеряла ни одного солдата. Хотя могла. Когда мы захватывали радиоцентр, местные нас обстреляли. Мы открыли ответный огонь. Погибло восемь чехов. А когда брали ЦК, несколько спецназовцев проникли через подвалы в коридор здания. Охрана дала залп по нашему пулеметчику, и ранили его, но он пришел в себя, прицелился и из пулемета всю ленту разрядил. В результате девять трупов. Чехи их сами потом вертолетом вывезли и похоронили.
Погибали люди потом, когда в город вошли советские танки. Оппозиционная молодежь забрасывала их бутылками с горючей смесью. Среди советских парней были раненные и убитые.
Чехи тоже пострадали. Думаю, если бы оппозиция имела возможность оказать сопротивление, потери были бы огромными. Большую роль в успехе операции сыграла внезапность, которая под силу только десантным войскам. Вторжение было неожиданным и для чехов, и для американцев.
— А что представляли собой Вооруженные силы ЧССР?
— Чехословацкая армия была хорошо подготовлена и прекрасно вооружена, но она проявила полный нейтралитет. В военных городках даже закрыли городские ворота. Думаю, это заслуга наших советников.
(Чехословацкая армия была хорошо подготовлена и прекрасно вооружена, но она проявила полный нейтралитет.
Многие оппозиционеры были арестованы и выдворены из страны. Началась «чистка». За два месяца сменилось
руководство Чехословакии. В ноябре все волнения стихли)
— Как в Чехословакии разворачивались события, когда Москва вернула Дубчека обратно?
— В день приезда часть народа встречала его как победителя. Люди кричали: «Молодец! Ура!». (Позже Александр Дубчек подписал задним числом свое согласие на ввод советских войск в Чехословакию. По воспоминаниям секретаря Президиума КПЧ Млынаржа, он несколько раз истерически крикнул: «Я не подпишу — и все!», однако после введенного ему успокоительного укола подпись поставил. А через два года его исключили из партии, лишили статуса депутата и отправили на работу руководящим лесничествами в Словакию. - Авт.).
Многие оппозиционеры были арестованы и выдворены из страны. Началась «чистка». За два месяца сменилось руководство Чехословакии. Молодежь еще какое-то время устраивала демонстрации, случались конфликты между старшим и младшим поколением, но оружия никто не применял. Правительству пришлось много поработать, чтобы успокоить население. В ноябре все волнения стихли.
«МЫ НАГЛЯДНО ПОКАЗАЛИ: ЧТОБЫ НЕ ДОПУСТИТЬ РАСПАДА СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО ЛАГЕРЯ, СССР ПОЙДЕТ НА ВСЕ»
— Вы еще долго находились в Чехословакии?
— Через полтора месяца я вывел дивизию из Праги и поставил в лесу вокруг аэродрома Рузине. Осенью мы активно общались с рабочим классом — нас приглашали на заводы и фабрики, мы вместе обедали, вели беседы. К нам подходили местные жители и говорили спасибо за то, что мы вовремя вторглись в страну. У них сомнений в правильности действий советского руководства не было. Рабочий класс помнил, что сделал для них Советский Союз во время Великой Отечественной войны, а вот у молодежи был пробел в образовании.
В октябре, получив депешу о прибытии главнокомандующего воздушно-десантными войсками Маргелова, я решил выстроить всю 7-ю ВДД на аэродроме. Хотя я уже пять лет командовал дивизией, целиком ее видел впервые. Все стояли под знаменами с высоко поднятой головой. Последняя колонна — медсанбат, красавицы-девушки в десантной форме. Я испытал чувство гордости за своих ребят. Командующий объявил, что меня представят к званию Героя Советского Союза. Правда, этого так и не случилось. Но через месяц мне вручили орден Красного Знамени.
(Лев Горелов вспоминает, что к нему и его десантникам «подходили местные жители и говорили спасибо за то, что мы вовремя
вторглись», однако на многочисленных фотодокументах «Пражской весны» «благодарные» чехи встречаются не часто)
(Улыбается). Потом едем с Маргеловым по Праге на машине с открытым верхом, он удивляется: «Думал, по трупам буду ехать, а тут все мирно». Я отвечаю: «Закройте плащом свой мундир», и как раз в эту секунду в грудь ему полетел спелый помидор. «Видите, Василий Филиппович, боевые действия идут».
7-я ВДД оставила Прагу в ноябре. Домой — приводить себя в порядок — всех отправили на поезде. Дома, в Литве, нас встречали как героев.
— Какими, на ваш взгляд, были последствия военной операции в Чехословакии?
— Во-первых, ЧССР не вышла из Организации Варшавского договора. Во-вторых, мы наглядно показали лидеру Румынии Николае Чаушеску, который провозгласил себя сторонником Дубчека, что СССР пойдет на все, дабы не допустить развала социалистического лагеря. Нам даже говорили: «Не возвращайтесь домой, зайдите еще в Румынию». Кстати, после чехословацких событий отношения у СССР с Румынией нормализовались.
— В Советском Союзе далеко не все одобряли поведение нашего руководства. Люди выходили на Красную площадь, открыто выражали свой протест...
— Это нормально. При любом решении есть сопротивление, все люди не могут быть довольны. Говорили, что пражане гибли под танками, советские поэты даже стихи им посвящали. Но это не так. Хотя с плакатами на русском языке: «Уходите домой, в СССР» чехи выходили.
— Тем не менее многие эксперты считают, что события в Чехословакии ускорили развал соцлагеря и, как мы теперь знаем, самого СССР...
— Поймите, внутри страны назревало кровопролитие. Председатель Национального собрания ЧССР Йозеф Смрковский и председатель правительства ЧССР Олдридж Черник были в оппозиции. Новоизбранный в начале «Пражской весны» президент ЧССР Людвик Свобода уже был достаточно пожилым, больным человеком. Он не реагировал на события внутри страны и неактивно руководил государством. Советское правительство дважды вызывало чешское руководство в Москву, для того чтобы не допустить выхода ЧССР из Варшавского договора. Дубчек как руководитель должен был принять какое-то решение, но американцы давили на него через Смрковского и Черника.
Как генерал, пробывший какое-то время в Чехословакии, я лично сделал такой вывод — мы приняли правильное и своевременное решение. И кровопролития не допустили. Я горжусь тем, что дивизию вывел в ноябре из Чехословакии, не потеряв ни одного солдата.
Посмотрите, как сейчас события разворачиваются в арабских странах. «Пражская весна» могла оказаться похожей на «Арабскую весну». Это необходимо было предотвратить. Что оставалось делать, если все дипломатические разговоры не привели к успеху? Может, чешское руководство надо было арестовывать, раз оно бездействовало? Во всяком случае, рабочий класс даже начал требовать этого от нас.
— Лев Николаевич, в Праге вам еще доводилось бывать?
— Да. В 1969 году, на годовщину Чехословацкой Республики, меня пригласили в составе делегации Советского Союза. После парада, на приеме, за удачную операцию мне вручили награду — символичные ключи от города и саблю со словами: «Помогли защищаться от оппозиции».
ТАКЖЕ: Участие подразделений внутренних войск МООП СССР в операции "Дунай"